В различных мифопоэтических традициях Птицы выступают как непременный
элемент религиозно-мифологической системы и ритуала, обладающий разнообразными
функциями. Птицы могут быть божествами, демиургами, героями, превращёнными
людьми, трикстерами, ездовыми животными богов, шаманов,
героев; тотемными предками и т. п. Они выступают как особые мифопоэтические
классификаторы и символы божественной сущности, верха, неба, духа неба,
солнца, грома, ветра, об-лака, свободы, роста, жизни, плодородия, изобилия,
подъёма, восхож-дения, вдохновения, пророчества,
предсказания, связи между косми-ческими зонами, души, дитяти, духа жизни
и т. п. Типология птичьих образов в мифах охватывает не только реально
существующие виды Птиц, но и фантастических П. (Анзуда
в Месопотамии, Гаруды у индийцев,
Симур-га, Варагны у иранцев, летающего Танифы у маори, Руха
у арабов, Стра-ха-Раха, Стратим-птицы,
Ноготь-птицы, Ворона Вороновича, жар-птицы
в русской традиции), или существ гибридной природы {сфинкс, химеры, сирены,
горгоны. Пегас, грифоны, анчутка и т. п.), обладающих признаками П. (крылья,
перья, умение летать).
Ранние изображения Птиц,
имеющие сакральный характер, относятся к верхнему палеолиту
(наскальная живопись и предметы т. н. «мобильного» искусства). Для неолита
ха-рактерны изображения (нередко в сочетании с солярными знаками над Птицами)
птичьих кортежей или симметричных «птичьих» композиций, вотивных повозок
с Птицами. На рельефе из VI слоя Чатал-Хююка изображены головы двух коршунов,
охватывающих женские груди, под ними — обглоданные коршунами кости (тема
жизни и смерти); на фресках VII слоя — стервятники с огромными крыльями
и человеческими ногами, которые терзают безглавого человека; ср.
также образ «коршуновзорой» горгоны, женщины с птичьим лицом у Гомера;
птичьи черты бабы-яги,
албасты
и др.
На мировом древе или древе жизни место Птиц на его
вершине. В качестве Птицы мирового древа в каждой конкретной традиции обычно
выступает наиболее царственная птица — чаще всего орёл, иногда обозначаемый
как гром-птица (в сибирских шаманских традициях), реже некий обобщенный
образ большой («главной») Птицей, в отдельных случаях с фантастически-ми
чертами. Птица на мировом древе обозначает верх и в этом смысле про-тивопоставлена
животным классификаторам низа — хтоническим живот-ным, прежде всего змее;
известно также противопоставление Птиц. рыбам (в шумерском тексте «Дом
Рыбы»), а у ряда сибирских народов — мамон-ту. Многие мифологические и
сказочные тексты, а также произведения изобразительного искусства изображают
поединок Птицы (орла) и змеи, в котором Птица. выступает как пернатый помощник
бога (чаще бога грома, чьим воплощением в ряде сибирских традиций рассматривается
гром-птица) либо непосредственно противо-стоит змее. Мотив подобного поединка
нередко сохраняет следы поедин-ка бога и его противника, тем более, что
птица вершины мирового древа (по преимуществу орёл) в разных традициях
соотносится с громовержцем: Зевсом,
Юпитером,
Индрой,
Перкунасом и др., но в реконструкции также увязывается с образом мирового
древа (ср. также связь Птиц с божественным напитком: похищение орлом сомы
для Индры; похищение Зевсом, действующим в виде орла, виночерпия Ганимеда
и т. п.). В разных источниках встречается образ двух Птиц, сидящих на вершине
или верхних ветвях мирового древа справа и слева от вертикали ствола. В
этих случаях Птицы соотносятся с солнцем и луной, и вся схема может быть
понята как род космологической модели. Такие композиции известны и в архаичном
типе загадок о космосе, мировом древе или древе жизни (РВ I 164, 20—22).
Вместе с тем в ритуальном плане эта пара Птиц воплощает собой идею плодо-родия,
благополучия, богатства. Птицы выступают здесь как своего рода стражи богатства
и гаранты правильности совершения ритуала. В частности, так могут быть
истолко-ваны образы Птиц. на брахмане (транс-формация образа мирового древа)
и на бархисе (жертвенной траве, на которой совершается жертвоприношение)
в ведийском ритуале (ср. РВ Х 114, 3). Трансформацией образа Птицы на мировом
древе является- и ска-зочный мотив: в награду за спасение птенцов в гнезде
на дереве (дубе) от змея Орёл, Ворон Воронович, Ноготь-птица и т. п. выносят
героя из подземного царства, где он добыл живую воду, на землю (иногда
Птица спасает героя вне связи с образом мирового древа; ср. мотив спасения
орлом Вяйнямёйнена).
Инверсией этого мотива можно считать индейский миф о разорителе орлиных
гнезд, находящий параллели в некоторых евразийских сюжетах (у кетов, обских
угров): герой разоряет гнездо орла (ворона, попугая ара и др. хищных Птиц.)
и добывает огонь. В этом же ряду стоит распространённый среди народов северо-восточной
Азии и у американских индейцев мифологический сюжет, где чудесное средство
(огонь, свет, солнце и т. п.) добывает сама Птица — орёл или ворон, выступая
в этом случае как демиург (впрочем, известны версии, в которых ворон
действует как исполнитель воли или двойник творца; ср. тунгусские мифологические
представления) или культурный герой, а также как первопредок. Демиургическими
функциями наделены также орёл и другие Птицы, выступающие или как творцы
вселенной (земли), или как родоначальники данной культурной традиции. Более
специализирована роль в творении земли некоторых водоплавающих Птиц (гагара,
нырок, утка и т. п.); широко распространена версия ныряния Птицы (иногда
многократного), поднятия ею со дна мирового океана ила, глины, из которых
и возникает земля. В китайской традиции, по другой из версий, Цзянь-ди
проглатывает два яйца, снесённые ласточкой, и рождает основателя иньцев
Ци. В Полинезии известен миф о божестве, которое в виде Птицы спускается
в воду и кладёт яйцо, давшее начало Гавайским островам. На островах Тихого
океана распространён мотив птицы — посланца бога, оплодотворяющей камень
или дерево, из которых возникают живые существа. Птицы иногда выступают
и как «вторичный» демиург или как помощник человека при «втором» творении.
Широко распространены представления о Птицах. как
о первопредках, тотемах племени. Пережитки фратриального тотемизма у австралийских
племён сохраняются не только в мифологии, но и в названиях фратриальных
объединений (фратрии Белого и Чёрного какаду, Клинохвостого орла и Ворона,
Эму и др.); у тлинкитов на северо-западном побережье Северной Америки имелось
две фратрии — волка и ворона; в первую входили роды орла и пингвина, во
вто-рую — ворона, гуся, филина. Существовали и племенные «птичьи» тотемы
(в Африке известно племя с тотемическим названием «попугай»). «Птичья»
тема отражается и в т. н. половом тотемизме (в австралийском племени курнаи
тотемом мужской части считалась птица крапивник, в женской — синешейка).
У дравидов тотемной Птицей. был воробей, у италийцев — дятел. В литературе
высказывается мнение о тотемическом происхождении образа
голубя в древнееврейской традиции, развитием которой
является, видимо, и христианская тема голубя. Показательно, что в качестве
тотемов выступают и «хорошие» («божьи») Птицы (голубь, орёл, лебедь, аист
и т. п.) и Птицы, которые, по крайней мере, во многих традициях
квалифицируются как «плохие», несущие угрозу, пророчащие беду
и т. п. (ворон, сова, филин, воробей и т. п.), а также «непромысловые»
Птицы, мелкие Птицы (типа синешейки и крапивника). В ряде традиций орел
выступает как «первоцарь» и учредитель иерархии, а также как эмблема власти,
в частности царской (ср. перья орла как атрибут и символ власти и роль
изображений орла в геральдике). С другой стороны,
орёл нередко начинает жреческую (и шаманскую) традицию (ср. орлиные атрибуты
шамана в ряде сибирских и африканских традиций: когти, перья, крылья и
т. п.). Как шаманские Птицы известны также гагара, чайка, гусь, ворон,
филин, сова. Весьма распространенным как в древних (Египет, Двуречье, Греция,
Китай), так и во многих современных традициях является представление о
душе в виде Птиц. Обские угры считали, что у человека несколько душ: одна
из них (т. н. «уходящая вниз по реке душа») может принимать вид трясогузки,
синицы, сороки, ласточки и др. Птица, другая — «сонная» душа (приходящая
к человеку только во сне) предстаёт в виде «птицы сна» — глухарки, изображение
которой помещается на детских колыбельках. Образ души-птицы в ряде случаев
перекликается с образом птицы-вестника смерти. В одном из гимнов «Ригведы»
изображается отчаяние человека при виде голубя, ходящего по очагу: человек
знает, что он умрёт. Как вестник смерти и символ души голубь выступает
и в христианской традиции, а также у некоторых народов Средней Азии, североамериканских
гуронов и др. В качестве символа души Птицы выступают у эвенков, алтайцев,
якутов, индейцев бороро в Южной Америке и др. Иногда дифферен-циация шла
ещё дальше: у тлинкитов душа утонувшего ребенка воплощалась
в морскую утку; душа младенца, задушенного матерью во время сна, — в сову
и т. п. (у ряда американских племён Птица — душа в раю или средство перенесения
души в рай). В мифах, сказках, народных песнях, сфере гаданий, примет,
суеверий отмечено огромное количество примеров превращения в Птиц богов,
героев, людей. В виде орла выступают Зевс и Дионис;
позднее с головой орла изображался евангелист Иоанн. В греческой мифологии
известно так-же превращение Зевса в лебедя (при соблазнении Леды),
Плеяд
— в голубей, Прокны — в соловья, её сестры — в ласточку,
мужа Прокны Тесея —
в удода, Алкионы —
в зимородка. Римский бог лесов Пик
был превращён в дятла за то, что отверг любовь Кирки.
Для Древнего Египта характерно обилие птичьих изображений на знаменах,
гербах и т. п. (сокол, чибис и др.) и образов богов-птиц. Был широко распространён
культ сокола (или ястреба), бывшего формой воплощения Гора
и его ипостасей. Сокол с распростёртыми крылья-ми был в Древнем Египте
символом неба, воплощением бога Монту и считался священной птицей (в частности,
олицетворением фараона). Священных считался и ибис, воплощение
бега
Тота (убийство ибиса, как и сокола,
каралось смертью; в Абидосе ею пару же но кладбище с
захоронениями священных ибисов, 2 в. н. э.». В Карнаке кор-шун
рассматривался как ипостась богини Мут.
«Птичью» кодовую версию, повествующую с борьбе сокола и змей, имеет и тема
соперничества божественных братьев Гора и Сета, что отсылает к уже упомянутому
мотиву поединка П. и змеи, приуроченного к схеме мирового древа. В виде
го-лубя — духа. который охранял Оси-риса, иногда изображалась Исида. В
шумеро-аккадской мифологии пти-чьи черты имели Иштар, Адад, Ашшур, Тиамат
и другие божества. Божество езидов Малакитауз изо-бражалось в виде Птицы,
похожей на павлина. Почитание священных Птиц было широко распространено
в древ-нем Китае. Бог Шанди, приняв
об-раз божественной Птицы (ласточки), чудесным
образом зачал сына, ставшего родоначальником иньцев. Ацтеки вели происхождение
бога Уицилопочтли от птички
колибри (он изображался как человек с зелёным оперением на голове). Птичьи
ипостаси и метаморфозы широко известны в сибирском ареале. Некоторые сыновья
финно-угорского бога Нуми-Торума почитались в виде птиц (лебедя,
гуся, ястреба). Особенно широко представлены подобные превращения
в фольклоре. Герой русских былин Вольга, охотясь на лебедей и уток, превращается
в сокола. Ска-зочные девицы после купания обращаются в лебедиц, утиц или
голубок (иногда это связано с утратой своей одежды и облачением в птичью).
В птиц (сов, сорок и т. п.) могут обращаться и ведьмы,
колдуны,
злые духи. Вместе с тем Птицы и боги, герои,
шаманы,
люди связаны друг с дру-гом не только возможностью метамор-фоз, но и как
атрибуты, символы, священные животные, с одной стороны, и их обладатели,
повелители, хозяева — с другой; ср. связь Аполлона
с лебедем и вороном, Афродиты
— с лебедями и воробьями, Афины,
Гермеса, Асклепия, Марса
— с петухом, Юноны — с гусями и т.
д. В индийской традиции Вишну изображался с птицей, Кришна — с павлиньим
пе-ром; в свите Брахмы был гусь,
а в свите его жены Сарасвати — лебедь или павлин. В живописи итальянского
Возрождения (Рафаэль и др.) распространен образ мадонны со щеглом — символом
страстей, опалённости (такую же символику имеет и королёк).
Связь богов, жрецов, людей с Птицами. проявляется и в мотиве проповеди
(или беседы) среди Птиц (тибетская легенда о Будде, беседующем с птицами,
проповедь святого Франциска птицам, получившая отражение в произведениях
средневековой европейской живописи). Понимание птичьего языка в мифологии
и фольклоре приписывается обычно персонажам, которые особенно близки к
природе, часто обладают магической властью над нею. Мифопоэтические связи
Птиц и человека иногда завуалированы или вовсе оттеснены в пользу других
ассоциаций образа Птиц (американская версия о превращении Птицы и камня,
являющихся потомством солнца и луны, соответственно в женщину и мужчину,
которые и стали производителями человеческого рода; Птица как передатчица
откровения, отождествляемая с высшей мудростью, воплощение облаков,
огня, солнца, громового раската в иранской традиции).
Птице. отведена значительная роль в ритуалах. Ср.
ритуальное убийство Птиц как форму почитания божества с обликом птицы,
например поклонение индейцев акагхемем Великому сарычу, сопровождавшееся
убийством сарыча в храме; праздник встре-чи весны, приуроченный к прилету
первой весенней птицы, «открывающей» весну, землю, плодородие (в восточнославянской
традиции характерна связь Птиц. с вырием, замор-ской райской
страной); выпускание птиц на волю, печенье ритуальных «птиц» из теста («жаворонки»)
и т. п. На рубеже весны и лета у многих европейских народов совершался
обряд кумовства, знаком которого (напр., в южнорусском
ареале) мог быть другой, более частный и специализированный обряд «крещения
ку-кушки», кончавшийся иногда её похоронами. Исключительное место среди
ритуальных (а иногда даже и детитуализованных и
десакрализованных) миметических танцев занимают «птичьи» танцы: т. д. «утиный»
танец, танцы орла и индюка у американских индейцев, русский вариант весеннего
хоровода — «вутица», литовская детская игра «уточка», «журавлиные» танцы
в Греции и др. Огромное количество образов и мотивов связано с Птицей в
книжном животном эпосе (курочка Пинта и петух Шантеклер в «Романе о Ренаре»),
в баснях, аллегориях, фаблио, апологах, в средневековых «Физиологах», в
загадках, пословицах. Птичья тема широко представлена в символике и эмблематике.
Большое значение в мифопоэтических
представлениях имеют образы и связанная с ними символика отдель-ных Птиц.
Аист
символизирует в ряде традиций обилие, плодородие, долголетие, материнские
чувства (и одновременно сыновнее почтение), предвещает
благую судьбу, рождение детей (так же как и цапля).
|